24 сентября 1938 года на самолёте АНТ-37 "Родина" (вместе с Валентиной Гризодубовой и Полиной Осипенко) совершила беспосадочный перелёт Москва-Дальний Восток (село Керби) протяжённостью 6450 км. Был установлен женский мировой рекорд дальности полёта, после чего самолёт взял курс на Комсомольск-на-Амуре, куда долететь ему не удалось из-за нехватки топлива.
Была совершена вынужденная посадка на фюзеляж (без выпуска шасси), от чего могла пострадать кабина штурмана. Раскова по приказу Гризодубовой выпрыгнула с парашютом в тайгу, имея всего две плитки шоколада в кармане, и была найдена только через 10 суток.
За выполнение этого перелёта 2 ноября 1938 года Гризодубова, Раскова и Осипенко получили звание Героев Советского Союза. Это звание было присвоено женщинам впервые.
Погибла 4 января1943 года.
***
"Лагерь в тайге" (статья из журнала "Смена", 1938 год):
"Весь вечер над Хабаровском стояли белые столбы света. Мощные прожекторы, направленные в зенит, просвечивали облака, плывшие над городом на большой высоте...
Днем хабаровские граждане ожидали прибытия самолета «Родина». Самолет не прилетел. Быть может, он опустился где - нибудь в тайге, а, может быть, потеряв радиосвязь, блуждает в ночном небе и штурман Марина Раскова тщетно вглядывается в беспросветную осеннюю мглу, ища хоть каких - нибудь ориентиров. Хабаровск зажег прожекторы. Они как спасительные маяки должны указать путь самолету, если он находится невдалеке.
Этой ночью я не ложился. Напряжение прошедшего дня еще не прошло. Накануне я отменил занятия своей воздушной части. Мы все готовились к торжественной встрече самолета "Родина".
На утро стало ясно, что с самолетом что - то приключилось. Мы начали розыски. Я получил приказ подготовить самолеты. Огромное количество их было поднято из разных авиационных частей. На поиски вылетели также тяжелые машины моей части.
Я дал летчикам указание обследовать сначала район реки Бурея, по направлению к Рухлову. Этот район изобилует сопками.
Летчик Катулин совершил два полета, но оба раза ничего не нашел. 29 сентября Катулин вновь поднялся в воздух. На этот раз его машина пошла в северном направлении, к реке Амгунь.
Маршрут Катулина был рассчитан на 9 часов полета. Но погода с утра буйствовала. Синоптики не разрешали самолету вылетать. Катулин поднялся с опозданием на 2 часа, и ровно на 2 часа пришлось сократить время его полета. В эту пору в наших краях рано темнеет. Соответственно мы сократили Катулину и дальность полета на 240 километров. Если бы из этих 240 километров Катулин использовал только 15, летчицы были бы найдены в тот же день.
Катулин прошел над рекой Амгунь до селения Дуки. Осипенко рассказывала мне после, что она и Гризодубова не раз слышали над собой гул моторов, но не могли дать знать о себе. Они попытались было стрелять вверх осветительными ракетами, но вскоре прекратили эти попытки: ракеты, падая вниз, в сухой ельник, могли поджечь его.
3 октября пилот Гражданского воздушного флота тов. Сахаров нашел самолет «Родина». Эта весть с быстротой молнии разнеслась по аэродрому. В 3 часа дня я получил приказ подготовить самолет к вылету, В 3 часа 40 минут тяжелый самолет и весь его экипаж были готовы. Но вылететь нам удалось только через 2 часа. Я пилотировал самолет до Комсомольска. В пути нас застигли сумерки. Когда подходили к Комсомольску, уже ничего не было видно. На аэродроме нам выложили букву «Т» из фонарей «летучая мышь».
Вылет из Комсомольска был назначен на 6 часов утра. Я просил к этому времени доставить на аэродром 2 тренировочных парашюта.
Заранее были заготовлены вымпел с кодом, продукты и одежда. В 9 часов мы были у цели. Я снизился насколько возможно и стал кружить над самолетом. Сначала мы выбросили продукты: шоколад, печенье, консервы. Затем - одежду и вымпел.
Как только летчицы получили код, они стали отвечать на заданные нами вопросы. Сперва они взобрались на правую плоскость и стали на ней. Это означало по коду, что у самолета они вдвоем.
Второй наш вопрос был: «Если Раскова выпрыгнула с парашютом, укажите направление, в котором она выбросилась».
Женщины тотчас же выложили "Т" и стрелу в юго-восточном направлении.
Следующий вопрос: «Взяла ли Раскова питание, если нет, выложите крест».
Кружа над лагерем, мы увидели, что его обитательницы спешно выкладывают крест.
Отвечая на вопрос «Возможно ли приземление парашютистов», летчицы быстро выложили разорванное «Т», что по коду означало «возможно».
В тот же день мы вновь возвратились к этому месту. Корабль на этот раз вел старший лейтенант Катулин. Четверо парашютистов: я, капитан Полежай, военврач 2 - го ранга Тихонов и лейтенант Олянишин, - нагруженные всем необходимым, ожидали сигнала у дверей кабины. Было решено, что я и Полежай спрыгнем к летчицам, а Тихонов и Олянишин выпрыгнут навстречу группе, продвигающейся к летчицам от селения Дуки, и приведут ее к самолету.
В 15 часов 40 минут мы подошли к самолету «Родина».
Наш самолет поднялся на высоту в 600 метров, летчик Катулин стал на курс, и мы приготовились прыгать. Первым шагнул с самолета вниз капитан Полежай, Николай Афанасьевич, мастер парашютного спорта. Это был его 301 - й прыжок. Я видел, как сверкнул на солнце вытяжной парашютик и выполнился большой серебристый купол.
Кто - то тронул меня за плечо. Пришла пора прыгать. Я не мог похвалиться большим парашютным стажем. В моей жизни это был всего лишь шестой прыжок...
Пролетев свободным падением метров 30 - 40, я дернул кольцо. Тотчас же выполнился купол и я плавно стал опускаться.
Я видел, что навстречу мне бежит Валя Гризодубова. Она остановилась по колени в воде и, видя, что меня относит в сторону, закричала: «Скользи, скользи!»
Приземляться надо было скользящим ударом, чтобы не засосало болото. У самой земли, вернее, у самой воды, я подтянулся на стропах, с силой выбросил ноги вперед и опустился на спину.
По полю бежали Полина Осипенко и Полежай. Полина ловко перескакивала с кочки на кочку, а Николай Афанасьевич, еще не успевший освоиться со сложной болотной обстановкой, что ни шаг увязал, проваливаясь иногда по колени.
- А я вас где - то видела! - услышал я громкий голос Полины Осипенко.
Я освободился от парашюта и стал на ноги. Мы пошли навстречу к Полине Осипенко.
- Вот не припомню, где я вас видела, - повторила Полина, протягивая мне руку.
- Мы с вами вместе учились, - ответил я. - Я Еремин. Помните, в качинской школе?.. Вы тогда летали уже на боевой машине, а я только пробовал свои силы на учебной.
Мы дружески обнялись и расцеловались.
Началась наша таежная жизнь. Остаток дня прошел в разговорах. Валентина и Полина хотели знать все, что произошло за это время. Первые их вопросы были о товарище Сталине. Знает ли он, где они, знает ли, что они живы, здоровы и готовы выполнить любое его задание.
Удручало нас лишь невыясненное положение Расковой. Но мы знали, что ее ищут, что десятки самолетов беспрерывно «прочесывают» тайгу и уж, конечно, найдут нашу бесстрашную Маринку.
Ночь была звездная, лунная и холодная. Поля и Валя улеглись в одной кабине. Мы с капитаном - в другой. У летчиц были меховые комбинезоны и оленьи унты. Им было тепло. Мы же с Полежаем здорово померзли. Мы вставали, ходили, прыгали и тихо разговаривали, боясь потревожить сон хозяек. Но, оказывается, и они не спали.
В девятом часу утра над нами загудели моторы. Я узнал самолет своей части. Все тот же неутомимый Катулин выбросил вымпел, сообщавший о том, что Раскову следует ждать с юго-запада (после выяснилось, что это было неправильно: Раскова пришла с юго-востока). Самолет опять сбросил вещи и продукты. Нам был передан также приказ - не трогаться с места до прихода Расковой.
В этот же день перед заходом солнца Полина Осипенко заметила метрах в двухстах от самолета фигуру, медленно приближавшуюся к нам.
- Маринка идет! - крикнула она и бросилась навстречу идущей.
Мы все за ней.
Да, это была Маринка! Подруги целовали ее, смеялись и плакали. Марина была очень утомлена, но бодра и мужественна. Она даже отказалась от помощи и сама добралась до самолета. Она вошла внутрь, осмотрела все и лишь тогда села. Одна нога у нее была в унте, другая - босая. Десять суток эта отважная женщина провела в тайге одна. Пищей ее были полторы плитки шоколада, ягоды дикой рябины и болотная вода.
Врач Тихонов тотчас же принял шефство над Мариной. Была установлена для нее специальная диета. Марину укутали во все теплое и уложили спать.
Ночью мы все, кроме женщин, расположились на плоскостях самолета. Мы основательно померзли и с наступлением утра, сняв с самолета все ценное и тщательно укрыв его брезентом, отправились в путь к реке Амгунь, где нас поджидали колхозники из Керби. Марину несли на носилках.
Всего десять километров отделяли самолет «Родина» от берега реки Амгунь, но мы шли целых десять часов. Перед заходом солнца мы подошли к реке. Еще с вершины сопки мы увидели ее. В этом месте река достигала ширины 300 метров. Она была мелководна, извилиста и очень быстра.
... И вновь наступило утро, и вновь мы тронулись в путь. На этот раз вниз по течению реки Амгунь на шатких лодочках - «оморочках», вся задача которых состояла как будто в одном - как бы половчее перевернуться. Впрочем, исполнить это им не удалось: наши опытные колхозные гребцы с честью довели свой «мощный» флот до цели.
Население Керби встретило нас тепло и радостно, как родных. Здесь, в далеком дальневосточном поселке, наших героинь - летчиц ожидали первые приветствия, первые цветы, такие же, какими был затем усеян их путь на всем его гигантском протяжении от Керби до самой Москвы…"